Красавица - Страница 34

Она охотно принялась за поставленную задачу, считая Ферди Эндрюса самым милым джентльменом во всем Лондоне.

Гарриет была занята стрельбой, когда к Ферди подошел приятель и тихо заговорил с ним. Это был веселый шутливый разговор. С того места, где стояла Гарриет, нельзя было расслышать слов, и кроме того, она никогда не подслушивала. Но ей было интересно, что было сказано, принимая во внимание раздраженное выражение лица Ферди.

Они были на стрельбище полтора часа, когда Ферди посмотрел на часы:

— Нам лучше сейчас уйти. Я бы не хотел занимать все твое время.

Гарриет не представляла себе ничего лучше этого, но не могла высказать подобную мысль вслух и поэтому просто улыбнулась и протянула свой лук Норберту.

Они ехали к дому Мейнов в тягостном молчании. Гарриет была уверена, что его приятель — кем бы он ни был, так как Ферди не представил его — сказал нечто, что очень огорчило Ферди. Он плохо стрелял, погруженный в мысли, далекие от цели.

— Ты не будешь возражать против рыбалки с мальчиками, Гарриет? — спросил он, когда экипаж остановился. — Они, конечно, сущее наказание, но сестры полагают, что это замечательное лето они будут всегда помнить, не говоря уже о дяде, который предоставляет им такие возможности и всякую другую чепуху.

— Я бы поехала на рыбалку с вами — со всеми вами. Мальчики просто прелесть, — заключила она, потом поспешно вышла из кареты.

Бетси шла за ней. У Гарриет было странное чувство, что, ведя любезный разговор, Ферди куда-то очень торопился, словно у него было неотложное дело, о котором он не мог рассказать ей.

Оказавшись в своей комнате, она задумчиво сняла маленькую шляпку, украшенную зелеными лентами и перьями. Протягивая ее Бетси, Гарриет спросила:

— Тебе не показалось, что мистер Эндрюс словно бы куда-то спешил?

Обычно она не сплетничала со слугами, но Бетси была там и обладала парой проницательных глаз.

— Да, после того как тот джентльмен сказал ему о какой-то Лафлер, которая пришла в ярость из-за него. Я думаю, ему нужно укрепить свои позиции. — Бетси убрала шляпу и помогла Гарриет переодеться в красивое кремовое платье из легкой шелковой тафты, украшенное зелеными лентами.

— Ох! — Гарриет никогда не слышала ни о ком по имени Лафлер, но она была неглупа. Имя подходило оперной танцовщице, и она поставила бы все свои карманные деньги за следующий месяц, что именно эта оперная танцовщица была на содержании у Ферди. — Интересно, как она выглядит? — невольно произнесла она вслух.

Купидон, обрадованный возвращением хозяйки, потребовал ее внимания и прогулку. Горячо приласкав его, она прикрепила поводок и обратилась к горничной:

— Нам лучше выйти. Возможно, мы увидим что-нибудь интересное во время прогулки с собакой. Клянусь, я устала от нянь и гувернанток, не говоря уже о плачущих детях.

Они вошли в парк через Гросвенорские ворота, прошли к Серпантину, при этом Купидон часто останавливался, чтобы произвести свои исследования. Когда они подошли к озеру, Гарриет отпустила Купидона побегать, потому что в парке было очень тихо. Видимо, няни с детьми предпочли Грин-парк в этот день. Она нашла красивое дерево, под которым собралась посидеть с книгой. Привыкнув занимать себя сама, она научилась приятно проводить время. Чтение в парке было одним из таких занятий.

Она совершенно погрузилась в готический роман, который был довольно неправдоподобный, но очень забавный, когда ее привлек лай Купидона. Приподнявшись, она тихо сказала Бетси:

— Что это с собакой, хотела бы я знать?

В следующее мгновение она узнала, что происходит. На дороге, которая вилась через парк, остановилась карета и Купидон приплясывал в опасной близости от мелькающих копыт лошадей, потом бросился к карете. Гарриет не надо было смотреть во второй раз, чтобы узнать карету и возчика. Это был Ферди Эндрюс в сопровождении великолепного юного создания.

Черные, как вороново крыло, кудри выбивались из-под соблазнительной шляпки, ленты которой сочетались с небесно-голубой накидкой. На лице в форме сердечка было радостное выражение, как и должно было быть от контраста собственного совершенного облика с Гарриет. Гарриет могла бы держать пари, что глаза женщины голубые, под цвет накидки, и спрашивала себя, не поет ли она. Но она танцевала, в этом не было сомнений. Это, должно быть, та оперная танцовщица Лафлер, в противном случае Гарриет заметила бы такую красавицу в Алмаке или на одном из балов в высшем обществе.

Гарриет приблизилась к карете, позвала собаку, мысленно приготовившись к неизбежному.

— Добрый день, мистер Эндрюс, — вежливо сказала она, не глядя на Ферди. — Должна извиниться за плохие манеры Купидона.

— Купидона? — прозвенел жеманный голос с легко узнаваемым французским акцентом. — Как странно. И он под цвет ваших волос! Как умно. — Она прислонилась к Ферди, словно утверждая свою власть над ним. Гарриет едва ли могла винить ее. Ей бы хотелось сделать то же самое.

— Верно, — сказала Гарриет, все еще не глядя на мистера Эндрюса. Она не желала видеть, что таилось в его глазах. «Предатель!» — хотелось ей крикнуть, но, конечно, она ничего не сказала. Она просто крепко взяла поводок собаки и повернулась, чтобы покинуть это ужасное место как можно быстрее.

— Мисс Мейн, — позвал Ферди.

Она притворилась, что не слышит. Он не мог ничего сделать, не покинув свою любимую Лафлер, а после того, как она увидела это создание, Гарриет поняла, что это невозможно.

Какой дурочкой она была! Что заставило ее подумать, что такой мужчина как мистер Эндрюс мог по-настоящему заинтересоваться ею, некрасивой Гарриет Мейн? Она была объектом милосердия, он просто пожалел ее. А она, глупая идиотка, соглашалась со всем, что он предлагал, думая, что он может получать удовольствие от ее общества так же, как она.